В клубе было сильно накурено и как обычно достаточно темно.
Он здесь. Как же все предсказуемо в жизни. Даже в его жизни – того человека, которому многое открыто и позволено. Узкие, немного приподнятые плечи и из-за этого втянутая шея; темные волосы, как обычно безупречно уложенные стилистом. Он сидел на черном кожаном диване, и сзади не было видно, что на нем сегодня одето. Хотя совершенно понятно, что он в серой майке с красными принтами, синих джинсах и кедах.
Манни подошел вплотную к спинке дивана и положил руки на плечи Биллу. Тот от неожиданности вздрогнул и обернулся, чуть подняв голову вверх.
- В чем дело? – резко спросил он.
Манни смотрел Биллу в глаза и все так же продолжал держать свои руки на его плечах, сжимая их чуть сильнее. Он чувствовал своими ладонями, какой же Билл худой, какими тонкими и хрупкими были его плечи.
- Эй, ты что, не слышишь? Отвали! – Билл повысил голос и попытался высвободиться из рук Манни.
Тут же появился охранник:
- Билл, все нормально?
Билл был немного встревожен и растерян. Манни сильно сжал плечи Билла и резко убрал свои руки.
- Билл, я Манни. Мы договаривались о встрече, не помнишь? Йост разве ничего не говорил?
- Саки, все нормально. Можешь идти, - сказал Билл охраннику. Потом обратился к Манни, - Йост ничего не говорил.
Манни улыбнулся, показав свои белоснежные зубы. Затем обошел диван и сел рядом. Только теперь Билл смог разглядеть его: совершенная кожа, гладкая и сияющая, зеленые глаза, длинные черные ресницы, широкие скулы, прямой нос и чуть пухлые губы, резкий подбородок. Светлые волосы, чуть ниже ушей, зачесанные набок были гладкими, ровными и блестящими. Он был одет во все черное: майка, куртка, брюки. На ногах были лаковые ботинки, которые очень сильно блестели и переливались даже в темноте клуба.
Манни заметил, как Билл остановил свой взгляд на его ботинках:
- Prada. Коллекция выйдет в продажу только через пару недель.
- Мне нравится, - Билл улыбнулся. В Манни он заметил какую-то еле уловимую притягательность, несвойственную мужчинам.
- Я работаю одной из главных моделей у них. Поэтому…
- Поэтому ты очарователен, - перебил его Билл. Манни удивленно поднял брови и словно ждал объяснений. Билл, похоже, сам не ожидал, что скажет эти слова, поэтому теперь немного смущенно опустил глаза, улыбнулся и, не сдержавшись, засмеялся.
- Извини, как-то вырвалось. Я не подумав, ляпнул. Извини...
- Я не думал, что ты окажешься таким честным и прямым. Но это очень приятно. Меня зовут Манни.
- Билл, очень приятно.
Манни кивнул в ответ. Он положил руку на спинку дивана и повернулся к Биллу, оказавшись прямо напротив. Билл тоже повернулся к Манни и хотел положить и свою руку на спинку, но одернулся, так как это показалось ему лишним: ведь перед ним не сексуальная девушка, которую он может обнять, прижать, взять ее за руку или что-то еще сделать, а парень, который пристально смотрел на него, но именно так как это делали все девушки. Билл чувствовал сильное смущение, что в принципе было довольно странно: он за последние пару лет обрел сильную уверенность в себе, став солистом успешнейшей группы в Европе и идолом для миллионов поклонников.
- Ты действительно похож на ангела.
- В каком смысле? – переспросил Билл.
- На твоей майке написано: падший ангел.
- А-а, ты об этом. Я бы не придавал этому сильного значения.
Манни стал смотреть на красные буквы на серой майке: п а д ш и й а н г е л. Да, действительно синие джинсы и белые кеды. Манни знал это и оказался прав.
- Не поверю, что ты выбираешь одежду, не вкладывая в нее определенный смысл.
Билл немножко сощурил глаза:
- Одежда зачастую не имеет значения.
- Да, когда лежишь в кровати и ловишь оргазм с любимым человеком. Когда его руки на твоей груди, когда ты гладишь его нежную кожу и извиваешься на уже мятых простынях как змея. А когда ты здесь, в клубе, то внешний вид имеет грандиозное значение, тем более твой вид. И ты это прекрасно осознаешь, - Манни приложил указательный палец к виску. – Я бы сказал, ты этим прекрасно спекулируешь. Иначе, зачем ты красишь свои и без того бесподобные глаза или укладываешь волосы, делаешь маникюр и ходишь на эпиляцию?
Услышав последние слова, Билл почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Манни конечно этого не заметил, потому что было достаточно темно.
- К чему этот разговор? Ты говорил, что Йост устроил нам встречу.
"Прекрасно, он сам отдается, он сам говорит то, чего нет и не было. Он сам придумывает эту историю".
- Йост? Да, он славный.
- Со своим дерьмом, но действительно славный.
- Может, ты хочешь выпить? – спросил Манни. Все это время с его губ не сходила блуждающая, хитрая ухмылка. Он, словно, каждую минуту наслаждался своей неповторимостью и особенной красотой.

Билл проснулся от сильного стука в дверь. Голова раскалывалась, хотя вчера он не напивался и ничего кроме табака не курил.
- Кто? – крикнул Билл.
- Я. Бля, кто еще может быть?
- Сейчас, - прокричал Билл. Собравшись с силами, он встал с кровати, подошел к двери и открыл ее. Том протолкнул его в комнату и вошел сам.
- Жизнь все же справедливая штука. Ты охренеешь от новостей, - Том сел на кровать, подтянув свои широченные джинсы.
Билл стал напротив, положив руки на талию и выгнув грудь вперед.
«Он должен был родиться девкой. Я только и могу представить, как его прет сзади какой-нибудь жеребец. Догги стайл. Фу, о чем я думаю. Охренел совсем».
- Что за новости? – Билл перебил мысли брата.
- Лейпциг накрылся. Концерт отменен, потому что там какая-то жесть случилась: объявлен траур. Газ взорвался на стадионе, где мы должны были выступать, погибло 62 человека.
- Что за дерьмо? – опешил Билл. – Что за дерьмо, я спрашиваю?
- Билл, ты чего? Бля, всякое в жизни бывает.
- И что Йост сказал? Мы остаемся здесь? – Билл очень занервничал, и стал тереть ладони друг о друга.
- Да, до вторника. Там уезжаем куда-то, не помню куда.
Билл попытался обдумать сказанное братом, но его переполняло волнение, сердце колотилось как у до смерти испуганной мыши, увидевшей прямо перед собой жирную хитрую кошку, тянущую к нему свои лапы с острыми когтями.
- Так я к чему сказал, что жизнь справедлива. Анна оказалась такой хорошенькой. Идеальная куколка. И ночь, которую мы провели с ней, незабываема. Я очень рад, что сегодня смогу с ней встретиться снова. Кто же только ее так трахаться научил...- Том ухмыльнулся своей убийственной улыбочкой.
Билл попытался улыбнуться Тому:
- Ну, классно, что тебе повезло. Я в душ пойду...
Том шлепнул Билла по попе, которая по большому счету отсутствовала, и вышел из номера.
Билл зашел в душ, включил воду и стал под струю ледяной воды. Он несколько секунд стоял под водой, ничего не чувствуя, и только потом резко отскочил в сторону и какой-то визг или крик вырвался у него из горла. Вода была ледяная, обжигала своим холодом его нежную кожу.
«Чего я веду себя как псих? Том прав, всякое может в жизни произойти. Мало ли случайностей бывает. Ну, сказал Манни, что я не уеду в Лейпциг, ну и что? К тому же чего я нервничаю, если номера его не знаю, и звонить не буду. Мы с ним вряд ли увидимся еще».
Билл посмотрел в зеркало: у него очень красивые глаза, как же трогательно и обезоруживающе он облизывает и закусывает свои медовые губки. «Да, прекрасен. Прекрасен без сомнения». Билл улыбнулся.

Билл ел суши. Том не отрывал глаз от его рук: Билл напрягал пальцы, когда брал ролл палочками и обмакивал его в соус. Потом он открывал свой рот и отправлял в него ролл, с которого каплями стекал соус и иногда капельки коричневого соевого соуса стекали по губам Билла. Он каждый раз стирал их салфеткой.
«Слизать бы эти капельки с его губ, схватить за волосы, стянуть изо всей силы. Ударить по лицу, сжать щеки и впиться пальцами в них, поцеловать в губы, почувствовать его сережку в языке».
- Том, все нормально? – спросил Густав.
Том резко посмотрел на барабанщика и ответил:
- Да. Чего ты спрашиваешь?
- Ты так смотришь на Билла, как будто он ест твою, а не свою порцию суши. Сверлишь его глазами, как будто убить готов.
Билл посмотрел на Тома. Немножко сощурил глаза и облизал свои губы.
Том почувствовал, как приятная теплая волна пробежала где-то внизу живота, опускаясь ниже, к ногам.
- Я ненавижу суши. Не могу понять, как он их ест, - сказал Том.
Билл засмеялся и сказал:
- Том, ты все же настоящий мужик. Брутальный типчик.
«А ты настоящая сучка, которую я хочу до безумия. Почему в тебе столько секса, сколько нет во всех вместе взятых кисках, которых я имею каждый день? Сука жизнь, несправедлива, все же», - думал Том.
Зазвонил телефон Билла. Он достал его из кармана и увидел на экране надпись: «Манни». Он от удивления поднял брови и почувствовал как холодок пробежал по спине.
- Да? – сказал он, нажав на клавишу.
- Привет, Билл. Как у вас дела? Я слышала, что концерт в Лейпциге отменен. Вы в Берлине?
Билл понял, что это была его мама. Он тут же подумал, что совсем свихнулся. «Дрянь какая-то происходит. А был ли этот Манни на самом деле или это все пьяные фантазии?»
- Да мам, мы в Берлине. До вторника. Как твои дела? Я скучаю, а ты? – спросил Билл.
- Ну конечно скучаю. Я в порядке, как обычно. Просто что-то из-за случившегося в Лейпциге немножко занервничала.
- Да ничего, нас же там не было. Тома дать?
- Да. Я тебя люблю, мое солнышко.
- Я тоже. Пока, - Билл передал трубку Тому.
Когда все поели и обсудили программу на день, то попросили у официантки счет. Билл достал из кармана свой кошелек и положил на стол 100 евро. На глаза ему попалась бирюзовая карточка, лежавшая в кошельке. Он достал ее и перевернул. Красные буквы на ней словно резали глаза: «Манни. Prada. 867490380».
Билл от удивления приоткрыл рот. Что за черт?
Он набрал номер на телефоне и нажал кнопку вызова.
- Билл, я ждал твоего звонка. Я заеду за тобой в гостиницу в одиннадцать вечера. Я буду на черном Tahoe Chevrolet, - Билл услышал до невозможности приятный голос Манни.
- Ты не хочешь объяснить мне, что происходит? – спросил Билл.
- Нет, не хочу. Ты и сам не хочешь. Черный Tahoe, не перепутай.
- Ладно. Но... – начал Билл.
- Пока, Билл.
Билл услышал короткие гудки.
Том невзначай провел своей рукой по волосам Билла. «Сука, эти волосы сводят с ума. Не дают спокойно дышать. Билл, когда же ты влюбишься в меня? Ты ведь такой же как я, ты и чувствовать должен то же самое, что и я. Бля, надо звонить Анне, иначе кончать сегодня придется в одиночестве».
- Поехали, машина уже здесь, - сказал Густав и встал из-за стола.
Четверо мальчиков встали из-за стола и пошли к выходу, где их ждала черная машина «Tokio Hotel». Через двадцать минут они уже были в студии.

Внутри Билла смешивались противоречивые чувства: он боялся Манни, не понимал всех странностей, случившихся за эти два дня: отмена концерта в Лейпциге, необъяснимое появление номера на визитке. Он хотел видеть Манни, его тянуло к нему, страшное животное желание, низкое и неприличное. Билл не думал, что способен испытывать такое чувство.
Уже почти одиннадцать, он еще сидит в своем номере на кровати и покорно ждет, когда наступит момент, чтобы встать, выйти из этой комнаты и погрузиться в совершенно другой мир. Билл точно знал, что сегодня он узнает то, чего раньше не знал.
Пора.
Выйдя из лифта на первом этаже, Билл внимательно оглядел холл: светлый, яркий свет, мрамор на стенах и на полу, мягкие диваны, безупречные богатые люди, сидящие на них, стеклянная дверь выхода, за которой была темнота сегодняшнего вечера и свет уличных фонарей. Билл подошел к этой двери, и швейцар открыл ее. Тут же подъехал огромный черный джип, и кто-то изнутри открыл дверь. Билл чуть замешкал, словно не решаясь, садиться в эту машину или нет.
«Боже, а вдруг я никогда не выйду из этой машины, вдруг это конец меня и моей жизни, вдруг я уеду и больше не смогу сказать самого главного, чего еще не успел сказать Тому? А вдруг я, наконец, получу то, что так давно хотел и искал? Может, судьба сама меня нашла? Черт, будь что будет…»
Билл быстро сел в машину и захлопнул за собой дверь. Tahoe сорвался с места, оставив после себя только черные следы от своих широких шин на дороге.

Том полулежал на диване, широко расставив ноги, и держал в руке стакан с виски. Рядом что-то на ухо щебетала какая-то девушка, положив свою руку ему между ног. Он не слушал ее, только ощущал приятные поглаживания на внутренней стороне своей ноги. Он еле уловимо улыбался.
«Мне безумно приятно чувствовать твои прикосновения. Твои тонкие пальцы словно пропускают через себя ток, который растекается по моему телу, потихоньку убивая высоким напряжением каждую клеточку моего тела. Когда-нибудь ты меня совсем убьешь. А этот голос, такой знакомый, такой любимый, пронизывающий мой мозг, оставляя после себя чувство блаженства. Подними руку чуть выше. Да, вот так… еще… еще выше… Ты заставляешь меня дрожать. От счастья, от желания, от голода. От животного голода по тебе, мой родной. Что? Конечно, расстегивай.… Да, я ждал этого… ждал уже давно… Я чувствую как ослабляется пояс моих джинсов… как щелкает расстегивающаяся молния… как твои пальцы оттягивают резинку моих трусов… О, боже… Какие прохладные у тебя руки, какие нежные… Не останавливайся… пожалуйста… Боже, где же я? Я не знал, что найду рай на земле. Твое дыхание возле моего уха… Такое горячее… Такой же горячей стала и твоя рука в моих штанах. Да, сильнее, сжимай свои пальцы сильнее… еще… быстрее… ну почему ты так дразнишь меня… я больше не могу… еще… умоляю… я хочу еще… еще больше… быстрее… ты мой мучитель… давай же... еще чуть-чуть… ты даришь мне такое наслаждение, о котором я в самых смелых мечтах не мог думать… как приятно… еще раз… боже, я готов жрать все дерьмо на земле, лишь не останавливайся… да… я чувствую, что сейчас взорвусь… вот… еще раз… еще одно прикосновение… эти блестящие вспышки света перед моими глазами… взрыв…черт, ты лучшее, что случилось со мной… ты мой бог…»
Том запрокинул голову назад, чуть выгнув все тело вверх, вздрогнул и издал животный рык. И тут же расслабившись, полностью размяк. Он не открывал глаза, лежал, боясь пошевелиться. Он чувствовал только что-то теплое и мокрое у себя между ног. Время остановилось, мир застыл, все исчезло, лишь один человек был важен. Его единственный человек.

Tahoe летел по туманной дороге в сторону Берлина. По обеим ее сторонам был лес. Билл, прислонив голову к стеклу, тупо смотрел на улицу. Свет раннего утра, влажный воздух и полное спокойствие едва проснувшейся природы. От его дыхания на стекле появлялся пар, и почти сразу же исчезал. Высокие деревья мелькали перед глазами: одно, второе, третье…еще одно, еще, …еще... Машина тряслась, ехав на большой скорости, и тело Билла покорно сотрясалось, словно не было ему подвластно. Он чувствовал себя тряпичной куколкой, которую бросили на заднее сиденье автомобиля. Как будто изнутри достали все: кровь, мышцы, сердце, легкие, желудок, и даже душу, а взамен напихали ваты. Ему казалось, что эта вата у него во рту, скрипит на зубах, возбуждая все нервы до сумасшествия. Билл передернулся, открыв рот, словно хотел выплюнуть эту вату. Но тут же понял, что это только его воображение. Он глубоко вздохнул.

- Привет, - вкрадчиво сказал Том, зайдя в номер брата. – Чего у тебя дверь открыта?
Билл лежал на кровати, поджав ноги и зажав подушку руками. Он ничего не ответил и даже не обратил малейшего внимания на брата. Ни одна мышца на лице не дернулась, ни одна эмоция не озарила миндалевидные глаза.
- Что с тобой? – взволнованно спросил Том, сев на кровать. Он провел рукой по его волосам, дотронулся до щеки.
Билл молчал, все так же продолжая смотреть в одну точку, не реагируя на Тома.
- Братик, ты меня пугаешь, - сказал Том. На белоснежной постели он увидел черные разводы, прямо возле лица. Он понял, что Билл плакал, и это растеклись его тени и тушь. «Бля, ну только девки могут так плакать!»
- Том, оставь меня, - прошептал Билл.
Тома передернуло от этого голоса. Да, именно этот голос шептал ему вчера на ухо такие желанные ему слова. Его он любит, его хочет.
Том сел на пол у кровати и положил свои руки на руки Билла.
«Я схожу с ума. Я теряю себя. Я растворяюсь в тебе. Ты как вода, а я как сахар, который в ней растворяется. Я становлюсь частью тебя. Я без тебя не буду больше существовать».
- Билл, что бы ни случилось, ты должен знать, что я тебя всегда буду любить. Понимаешь, всегда и как никто другой. Только я могу так любить тебя. Тебе нечего бояться, - тихо сказал Том.
- Я знаю. Но сейчас это не важно. Оставь меня, - сказал Билл.
- Не важно? – переспросил Том. Ему казалось, его ударили плетью по спине.
- Не важно… - повторил Билл.
Еще один удар. Кровь проступила тонкой полоской на загорелой коже. На глаза нахлынули слезы, и Том резко отвернулся спиной.
«Боже, что происходит? Где он был вчера и с кем? Я никогда не видел его таким».
Том встал с пола и пошел в ванную.
Через минуту он снова зашел в комнату и вылил на Билла целый кувшин холодной воды.
Билл крикнул и резко вскочил.
- Сука, что происходит? – закричал Том. – Ты меня сводишь с ума! Где ты был вчера? С кем? Какого хрена ты оставил меня вчера?
Том покраснел, его трясло от ненависти и обиды.
Билл заплакал. Зарыдал, и его узенькие плечи содрогались с каждым всхлипом сильнее и сильнее. Том выронил из руки кувшин и сев на кровать, крепко обнял брата. Он сжимал его сильнее и сильнее, словно так хотел остановить его слезы.
«Эта худая спина и эта растерянность. Мокрая одежда, капли воды, стекающие с его волос, размазанная черная краска его теней на лице, эти мерзкие сопли из носа и липкие слюни изо рта. О господи, и я готов слизать их с тебя! Ты погубишь меня. Билл, погубишь…».

- Билл, может, ты объяснишь, что случилось этой ночью? – тихо спросил Том Билла. Они были на какой-то after-party.
- Том, херня со мной случилась. Такая, что мне мир противен. Каждый человек противен, каждая тварь. Извини, но больше ничего не могу сказать, - ответил Билл.
- Это, по меньшей мере, пугает меня, ты понимаешь? Что мне после этого думать? А? – повысил голос Том.
- Прости меня. И за то, что я утром…
- Да, Билл, ты утром вообще съехал с катушек. Я уже боюсь тебя.
- Давай сделаем вид, что ничего не случилось. Прошу тебя, так будет лучше. Не мучай меня, - просил Билл.
«Это ты меня не мучай!» - кричал мозг Тома.
- Билл…
- Том, завтра все будет по-другому. Мне надо просто пережить сегодняшний день. И все пройдет. Я стану прежним.

- Это чертово интервью! Меня уже тошнит от них. Одинаковые вопросы, одинаковые ответы, одинаковый смех, одинаковая реакция.
- Билл, успокойся. Всего час, и мы свободны. Это фигня, - сказал Том, положив руку на плечо Билла.
Билл посмотрел на руку Тома, потом перевел взгляд на его глаза.
- Том, мне кажется, нам нужно поговорить кое о чем. Ты так не считаешь?
Том убрал руку.
- Видно, о чем-то не очень приятном? - спросил Том.
- Ну почему же, - Билл улыбнулся. – Но это потом.
Тома передернуло. «Неужели… неужели он понял? … или почувствовал? … или…»
Менеджер позвал их в студию. Через минуту Билл, Том, Густав и Георг сидели в яркой студии, напротив была милая ведущая, за камерой сидело пару сотен зрителей.

«Чего я веду себя, как девка? Бля, колени уже зассал все. Только одни мысли: Билл, Билл… я не могу без тебя… Может я трахну его и все пройдет? Как это бывает со всеми шлюхами, которых я выебал за свою жизнь…
Ну, какой из меня романтик? Билл сам говорит, что у меня одно на уме.
Я вряд ли создан, чтобы любить кого-то. Так, немножко полюбить, пару часов на мягкой кровати. Я-то другой любви не знаю…»
Билл сел рядом с Томом на диван.
«Сука! Что ты творишь! Мерзкая тварь! Не прислоняйся своими ногами, руками, плечами ко мне. Наклонить бы тебя, как кобылу, схватить за волосы и дернуть их, как за поводья. Чтобы ты выгнул свою дохлую спину, подняв зад. Чтобы я вошел в тебя, а ты вскрикнул, от боли и возбуждения. Чтобы я имел тебя, как последнюю сучку, периодически дергая тебя за волосы, поднимая твою голову вверх. Чтобы ты захлебывался от желания. Бля, а я бы продолжал работать, наращивая темп, пока не кончил в тебя. А потом бы я оттолкнул тебя и бросил на кровать. Я мечтаю увидеть твои дьявольские глаза, смотрящие на меня снизу. Я хочу, чтобы ты всегда был снизу».
- Ты чего задумался? – спросил Билл.
Том повернул голову к нему и улыбнулся, подумав: «Я только что тебя оттрахал!».
- Бля…!!! – Том засмеялся.
- Ну что на сей раз? Что за дерьмо у тебя в мыслях? – не унимался Билл.
Том ржал и никак не мог остановиться.
- Мне кажется ты перевозбудился, - сказал Билл, указав пальцем между ног брата.
Том чуть опустил голову и, смеясь, крикнул:
- Сука!
Билл тоже засмеялся.
«Смейся, смейся… девка, над собой же смеешься…».

Том открыл глаза. Он почувствовал, какие у него горячие щеки, и наверняка немножко красные. Утреннее солнце светило прямо в глаза. Мягкая подушка, белая постель и полное блаженство во всем теле. Невероятное тепло окутывало его тело. Том немного прикрыл веки от солнца. Сквозь ресницы он видел профиль Билла, лежащего рядом. По лицу поползла улыбка.
Такие знакомые губы, нос, закрытые глаза с бесконечно длинными ресницами, широкие брови, и эта родинка под губой. Том поднял руку, чтобы дотронуться до нее, но, не решившись, опустил ее.
«Нет, он не такой же, как я. Мы совершенно разные. Да, он мой близнец, внешняя копия. И больше ничего. Его характер, его желания, его мечты не похожи на мои. Будь он полностью мне идентичен, то был ли бы мне нужен? Я мог довольствоваться в таком случае только самим собой. Вздрочнул бы тихонечко в ванной и жил дальше», - Том попытался сдержать смех.
«А Билл тянет меня к себе, манит как русалки одиноких странников в болото. А потом топят их там, убивают и только потешаются».
Билл повернулся лицом к Тому, положив свою ногу на него.
«Ну, этого еще не хватало! Я и так держусь изо всех сил, еле сдерживаю свой организм. Пусть это и не всегда получается. Какой же ты дурак, Билл! Как же не видишь, что каждое твое прикосновение сводит меня с ума. Делает из меня кусок дерьма, не способный что-то соображать».
Том отодвинулся от Билла. Приподнял над собой одеяло и посмотрел:
«Ну, вот опять! Блядь!», перевернулся на спину и согнул ноги в коленях.
Его сердце колотилось и казалось, что Билл может проснуться от этого стука.
«Мне кажется, я выдаю себя каждую минуту. И эти два гэ: Густав и Георг, о чем-то догадываются. Только моя красавица, тупица, не видит очевидного. Не зря все над ним издеваются из-за его тормознутости. Он вообще, много чего не догоняет. Мозг, как у девки».
Том вздохнул. Снова приподнял одеяло.
«Да, мой king, пора успокоится. Наша с тобой девочка, лежащая рядом, не обращает на нас внимания. Нечего без толку тратить свои силы».
- Утренняя дрочка? – вдруг спросил Билл.
Том передернулся. Щеки, казалось, запылали.
- Да приснилось кое-что, - сказал Том. «Это так облажаться! Идиот!»
- Мне иногда кажется, ты напичкан сексом от края до края, - сказал Билл. – Он у тебя и в мозгах, и в жопе, и в желудке, а самая большая концентрация в твоем маленьком дружке.
- Ну, не такой уж он и маленький, начнем с этого… - улыбнулся Том. «Проститутка мелкая, как у тебя язык поворачивается такое мне говорить? Сам, блядь, целочку из себя строит, а на самом деле один секс в глазах. Ты как жопой своей крутишь на концертах? Как подстраиваешься ко мне сзади? Как на колени напротив меня становишься? И это перед тысячами людей. А теперь, когда мы только вдвоем, куда исчезают твои выходки?»
- Том, не преувеличивай, - засмеялся Билл.
- Ну, мы с тобой не во всем абсолютно одинаковы, так что по себе не суди обо мне, пожалуйста. Ты вот ростом выше, а у меня этот рост ушел между ног, - сказал Том.
Билл засмеялся. Том толкнул его в плечо, но как-то не рассчитал приложенную силу, так что Билл упал с кровати.
- Козел! – закричал Билл.
Том заржал. «Господи, даже ты, похоже, иногда ошибаешься! Ну, как его можно было сотворить мужиком? Карикатура…».
- Ты какой-то придурок, - сказал Билл, встав с пола. – Я пошел в душ. Принеси мне одежду из моего номера. И разбуди этого придурка Йоста. Пусть прется обратно к своей девке, которая вчера его вытурила из их квартиры. Мы что, теперь неделю будем вместе с тобой спать в одной кровати?
«Я еще заплачу подружке Йоста, чтобы та его на порог и близко не пускала, и хозяину этой гостиницы заплачу, чтобы сказал, что все номера здесь еще на год вперед забронированы, чтобы Йост занял твой номер. И тогда тебе, сучка, придется спать со мной, ничего не поделаешь. Ты же не пойдешь к Густи или, чего неладного, к Йорки».
- Иди, мойся. Сейчас принесу твои тряпки, - ответил Том.

- Билли, Билли, Билли… Королева красоты, - протянул Манни.
Казалось, весь гнев, существующий на земле, вспыхнул в глазах Билла. Манни заметил, как напряженно задрожал по-девичьи отставленный мизинец его руки, которой он держал бокал с шампанским.
- Какое ты имеешь право здесь появляться? – прошипел Билл.
- Т-ш-ш-ш…, - Манни приложил указательный палец к своим губам, показывая Биллу, что нужно молчать. – Не злись, тебе не к лицу.
Они были на открытии ресторана. Вокруг было множество людей.
Мимо них проходил официант с подносом устриц. Манни жестом подозвал его к ним.
- Билл, ты любишь устрицы?
- Никогда не пробовал, - отрезал Билл.
- Ну, ты многого еще не пробовал, - Манни заговорчески улыбнулся. Взяв две ракушки с подноса, он махнул рукой официанту, дав понять, чтобы тот убирался.
- Бери, - Манни протянул ракушку Биллу.
- Ладно, - согласился Билл и взял устрицу.
Манни внимательно, не отрывая своих зеленых глаз, смотрел на Билла.
- Манни, наше знакомство закончено. В свете событий, случившихся тогда в коттедже.
- Билл, зачем же сжигать мосты? Мы ведь связаны с тобой, и именно в свете тех событий. Только это был не коттедж, а мое имение. Это, согласись, разные вещи.
- Билл, все нормально? – спросил Том, подойдя к ним. Он резко посмотрел на Манни.
- Том, все нормально. Что за вопрос? С чего вдруг? – спросил Манни, похлопав Тома по плечу.
Том отстранился, лицо искривилось в удивленно-пренебрежительном выражении.
- Начнем с того, что мы вообще с тобой не знакомы. И спрашивал я Билла, а не тебя, - огрызнулся Том.
- Том, не кипятись. Все нормально, - спокойно ответил Билл. – Это Манни, мой знакомый.
Том удивленно поднял брови и, недоумевая, посмотрел на Билла.
- Все нормально, - повторил Билл, давая понять Тому, чтобы тот уходил.
Том сверкнул глазами, посмотрев на Манни и, отвернувшись, ушел.
- Вы такие разные, - сказал Манни. – Попробуй устрицу.
Манни дотронулся до руки Билла, подталкивая ее к его рту.
- Ну, как?
- Мерзко, - поморщился Билл, высосав устрицу из ракушки. - Так же, как тогда, в твоем имении.
Манни засмеялся.
- Билл, это потому, что пробуешь устрицу в первый раз. К ним нужно привыкнуть. Как к сыру с плесенью, оливкам, сухому вину, и прочему набору атрибутов истинных аристократов и интеллигентов.
Билл пренебрежительно посмотрел на Манни, словно хотел сказть ему, как лицемерен и противен Манни.
- Не смотри на меня так. Я начинаю возбуждаться, - засмеялся Манни.
- Прекрати! Ты мерзкая тварь, такая же как эта устрица: слизкая, противная и безвкусная.
- Билли, ты сверхэмоционален.
- Чего ты хочешь? Отвечай и уходи, меня тошнит от тебя.
- Это от устриц, а не от меня, - Манни приобнял Билла, потом, широко улыбнувшись, убрал руки. - Я буду ждать тебя завтра у гостиницы. Tahoe, ты же помнишь…
- Нет. Это исключено.
- Билли, ты ведь повязан со мной. И ты знаешь, что другого выхода у тебя нет. Ты не можешь сказать мне нет.
- Ты думаешь я не найду от тебя защиту?
- Не найдешь. А будешь искать, пожалеешь. Ты помнишь, что произошло в Лейпциге? - спросил Манни. – Для меня нет преград в этом мире. Ты должен был понять, что я сделаю все, что захочу.
- Я тебя ненавижу, - простонал Билл.
- Билл, я могу подарить тебе очень многое. То, чего ты никогда без меня не сможешь увидеть и узнать.
- Мне ничего от тебя не надо.
- Ладно, Билл. Это пустой разговор и он ни к чему не приведет. Или Tahoe, или… сам знаешь кто…
Манни легко сжал руку Билла и ушел.
«Вот дерьмо. Лучше бы я умер там, в этом имении», - подумал Билл. «Я малолетний придурок! Как я мог так безрассудно поступить: сесть в машину этого психа и уехать неизвестно куда, отдаться на растерзание этому животному, этому дьяволу.…. Я, человек, у ног которого лежит пол Европы! И ни один из них теперь уже не сможет меня избавить от Манни. Он прав, я попался в его сети; он, как паук, окутал меня свой липкой паутиной и теперь впрыскивает в мое скованное тело свой яд, чтобы, в конце концов, я превратился в гавняное пюре, и он меня сожрал…. Ой, жопа моя дурная искала приключений, новых ощущений, эмоций…. И получила сполна….»

Теперь Билл и Том были в Гамбурге, отдыхали от концертов, всех интервью и вечеринок. Йост даже освободил их от всяких записей на студии.
- Целая неделя полного безделья! Как давно я об этом мечтал! – сказал Том, зайдя на кухню.
Было летнее утро, но небо было затянуто серыми дождевыми облаками. Небо словно опустилось совсем низко, накрыв собой верхние этажи небоскребов. Оно давило своей тяжестью.
«А мне придется усердно работать эти каникулы. Боже, как сказать об этом Тому? Как я могу его оставить? Впервые оставить…. У меня сердце разрывается».
Билл смотрел в огромное окно, держа в руке кружку кофе. Он начал ощущать, как предательски начинает дрожать его рука, как эта дрожь передается уже по всему телу.
«Мы всегда были вместе. Но теперь я должен его оставить, чтобы потом мы могли быть вместе. Когда же это потом настанет?.... Когда же Манни отпустит меня?»
- Солнышко, белый мелкий песок, соленая вода, омывающая наши ноги…. Билл, надо звонить нашему менеджеру и заказывать билеты на тот остров, который мы еще в прошлом году присмотрели. Как он называется, не помнишь?
Билл обернулся. «Том, как же я люблю тебя…»
- Том, я не поеду с тобой.
Том впервые в жизни ощутил, как слова могут причинять физическую боль. «Я» - ударило по одной щеке, «не» - по второй, «поеду» - сдавило горло, «с» - впилось когтями в шею, «тобой» - прорвало кожу до крови.
- Я еду с Манни и своей девушкой в Токио.
«С Манни? В Токио? Со своей девушкой? С девушкой?», - вселенский хаос казался Тому безупречным порядком по сравнению с тем, что творилось в его голове.
- Что за бред? – крикнул Том. Ему хотелось орать, вопить, надрываться изо всех сил, чтобы голос исчез, чтобы глаза перестали видеть, чтобы кожа перестала чувствовать, чтобы не ощущать запахов. Чтобы не ощущать самого главного из них – запаха Билла, такого манящего, влекущего, желанного, но самого недоступного на земле.
- Том, чего ты так реагируешь? Раз в жизни можно и отдохнуть друг от друга.
- И ты еще спрашиваешь, почему я так реагирую? Я, блядь, жизни своей без тебя не представляю, ты для меня как земля, в которой я, как дерево пророс корнями. Я без тебя умру.
- Мне кажется, ты драматизируешь. По тебе плачет театральный институт.
- Тебе хватает наглости шутить со мной? Моими чувствами, которые раздирают мои внутренности на куски? – Том не сдержался и заплакал.
«Как же объяснить ему, что если я не оставлю его сейчас на неделю, то могу потерять навсегда. Как объяснить, что у меня нет другого выхода. Как объяснить, что он не сможет мне помочь».
- Билл, не оставляй меня, пожалуйста… - умолял Том. Он был в полной растерянности.
Как же Биллу хотелось прижать хрупкое тело брата к себе, почувствовать его близость.
- Том, прошу тебя, не принимай все так близко к сердцу. Пойми, я не хочу тебя обижать и так расстраивать. Просто отпусти меня один раз всего на неделю, а потом мы будем вместе. Я обещаю, - Билл подошел к Тому и погладил его по щеке.
- Не смей меня трогать! – рявкнул Том, оттолкнув руку Билла.
Билл сожмурил лоб. Ему было больно слышать такое от брата.
- Это все проделки долбанного Манни! Что случилось тогда в Берлине, две недели назад? Что тебя так сблизило с ним? Что, блядь, за девушка? Почему я слышу о ней впервые? – Тома переполняла ярость. Он был похож на дракона, выпускающего из своей пасти огонь.
- Том, прошу тебя, успокойся. Манни просто мой знакомый, а его сестра, это и есть моя девушка. Она очень известна в Германии, и мы не хотим, чтобы хоть кто-то пронюхал про нас. Именно поэтому я и ездил к ним в имение за город, чтобы там мы могли спокойно проводить время, - Билл выдумывал на ходу, молясь, чтобы Том хоть чему-нибудь поверил.
- Ерунда какая-то. Почему ты мне раньше не говорил об этом?
- Том, прости, что так получилось. Я боялся, что проговоришься Георгу или Густаву, а этого ни в коем случае не могло быть.

Том прислонил голову к стеклу окна. На улице шел дождь. Том внимательно наблюдал, как капельки воды стекали по той стороне стекла. На той стороне земли, невероятно далеко был Билл. Том чувствовал, как он одинок и как убийственная тоска по самому любимому человеку разъедает его изнутри, как червяки выжирают внешне здоровое, но сгнившее внутри дерево.
Каждая секунда отдаляла Билла от своего брата. Дальше, дальше, и дальше…
Внутри была пустота. Эхом в этой пустоте отдавалось только одно: не бросай меня, не оставляй… Ты вырвал меня из земли, оголил мои корни и теперь они сохнут под палящим солнцем. Оно с каждой секундой отбирает из меня воду, губит меня…. Вернись…. Вернись и дай снова пустить свои корни в тебя, напои меня, верни жизнь…. Я не хочу превратиться в высохшую коряку, которую бросят в огонь, потому как, полностью высохнув и потеряв всю влагу, она прекрасно горит. Я не хочу гореть без тебя…
Том сел в кресло, достал сигарету и закурил.
Пустая квартира, пустая комната Билла, пустая душа…. Хочется услышать его забавный, немного хриплый и девичий голос, дурацкий смех. Увидеть его. Увидеть узкие джинсы на узких бедрах, две стрелочки вытатуированной звезды внизу живота из под этих джинсов, браслеты на тонких запястьях, нелепые сапоги, идеальные ногти с маникюром. Как хочется стать за его спиной, поднять его черные волосы и прислониться губами к его татуировке на шее. Тебе было больно, когда ее накалывали. Я сейчас заберу всю эту боль, поцелую и заберу.
Его родинка под губой сводит с ума. Том чувствовал, будто внутри у него порхают бабочки, щекоча его своими божественно легкими крыльями; будто снежинки кружатся, устилая собой раны внутри; будто там благоухают райские цветы; будто капельки росы блестят и мерцают волшебным светом….
Том вдруг представил, что Билл, вот так как сейчас перед ним, стоит перед Манни. Воображение Тома представило Билла стеклянной пластиной, которая раскололась на мелкие осколки и мгновенно рухнула. Том остался стоять посреди огромной комнаты в куче разбитого стекла, поцарапавшего его тело, его горячую кожу, навсегда оставив мелкие шрамы.
***
Том скучал.
Он чувствовал себя брошенной собакой. Она жизнь за своего хозяина была готова отдать, жила только для него, а он ее бросил.
Том зашел в комнату брата. Билл собирался впопыхах и на нервах, поэтому какие-то вещи были разбросаны на кровати, что-то валялось на полу, какие-то баночки небрежно стояли на тумбочках. Том глубоко вздохнул. Этот запах пьянил…
Том сел на кровать. Взяв в руки лежавшую на ней майку, он прислонил ее к своей щеке. Он хотел напиться этим запахом и опьянеть до смерти. Он почувствовал, как начинает щекотать у него в горле. Он встал с кровати и подошел к зеркалу. Снял свою широкую майку и одел такую непривычно узкую майку Билла. Он смотрел на свое отражение в зеркале и чувствовал противоречивые и необычные ощущения внутри себя. Сняв джинсы, Том поднял с пола узенькие длинные джинсы брата и тоже надел их.
Как непривычно. Он чувствовал себя воришкой, боялся, что его кто-то увидит, но одновременно ему хотелось, чтобы его застукали. Особенно хотелось, чтобы его сейчас увидел Билл. Просто открыл дверь своей комнаты и увидел Тома, такого растерянного, одинокого, смущенного. Как хотелось, чтобы Билл подошел и обнял его, сказал, что пошутил и никуда не уехал, и остался с ним, своим братом.
Том совсем вплотную подошел к зеркалу. Взял с тумбочки баночку с черными тенями и провел по ним пальцем. Кончик пальца окрасился в мерцающе черный цвет. Том поднес палец к своим векам и, проведя им, накрасил глаза.
Он резко отошел от зеркала, словно его кто-то оттолкнул.